Протирая колеса забот,
Заржавевшие спицы,
Вдруг скривился задумчиво рот,
Вот бы мне два крыла,не таких как у птицы,
А крыла для вселенских свобод.

И тогда воспарив над собою,
Над привычным, над тленом дней,
Ускользну с рьяным ветра воем,
Прочь от трафаретных теней.

Воспарю над тяжелым морем,
Стылым морем из черных вод,
Что шипят и грохочут прибоем,
Тянут души в водоворот.

Эти гребни друг друга жутче,
Словно дьявол соткал сей шторм,
Что бы нас истерзать и мучить,
А в конце утопить словно сор.

Гребни боли минуя вижу,
Пену страха на их бурунах,
Пусть в дали но отчетлива слышу,
Шелест лжи и отчаянья соль и прах.

Улетая все дальше и дальше,
Не касаясь иных черных волн,
Без меня пусть гребут и тащат,
Всех цепей металлолом.

А я в даль улечу до штиля,
А за тем и на край земли,
Там есть остров из звездной пыли,
Там разбитых надежд корабли.

И на этом клочке спокойном,
Я останусь самим собою,
Только здесь я могу быть вольным,
Только здесь мне знаком покой.

Эх пора назад возвратиться,
Ведь мечтать невозможно вес день,
Может где то в мечтах я конечно и птица,
А на деле хомяк, что с опаской коситься не тень.
ХРОМ

Докуривая молча этот терпко-сладкий день,
Стоим, молчим, нам вчера прикурила удача.
Все случилось и в память дымком потянулась тень,
Все сбылось и уже не случиться иначе.

Там рассвет, не смотри и не режь до слезы глаза,
С сожалением запертым в горле.
Ты был счастлив четыре секунды назад,
А как счастлив? О вкусах не спорят.

Знаешь? Ведь через пару часов,
Мы проснемся другими людьми,
Будем снова зависить от слов,
Примеряя к чужим свои.

Вот и все, наступила пора,
Выдыхать и тушить окурок,
Уже лопнула неба кора,
Свет смолой заполняет сумрак.

Вот и все, разойдемся совсем в никудаа,
На простые судьбы параллели,
Будем так вспоминать иногда,
Как курили, молчали глядели.
ХРОМ

Мне из рая не шлют телеграмм,
И из ада давно не пишут,
Да конечно бы мог постучаться и сам,
Но причины увы не вижу.

Там в раю, доброта и покой,
Да цветение вечного сада.
Там господь выступает судьей,
И мерилой для вечного сладу.

Там в аду, если тоже поверить слухам,
Боль, война, непрерывный тайфун,
Расчленение зверское духа,
А судья господин вельзевул.

Ну а здесь, на земле на грешной,
На святой колыбели душ,
Перемены часты и спешны,
Без перехода оркестра не туш.

Можно рай на земле построить,
Или ввергнуть ее сущий ад,
Но пожалуй пока не стоит,
Здесь вся жизнь сумасшедший парад.

И пока все в безумном движении,
Пока есть то что дарит восторг,
Я ценю этот мир лишь за удивление,
И смерено приму итог.
ХРОМ

На столе, в тесной таре грамм двести,
Трепкой, водно-спиртовой смеси,
Катализатор для баек и песен,
Для поступков постыдных раствор.

Что хранил, от чего скрывался,
В чем признаться себе боялся,
От чего краснел и смущался,
Затевай пьяных струн перебор.

Выворачивай братка душу,
Внутрь сто, двести песен наружу,
И позволь нам тебя послушать,
Позабыв про похмельный позор.

Пьяных стоит ценить, за честность,
За экспрессию, смелость и резкость,
Главное что бы пилось и пелось,
Остальное, безумие, вздор.

Ну а завтра с глазами трезвыми,
Мы вопьемся в грядущего бездны,
И в молчании будем помпезны,
Предвкушая грядущий хардкор.
ХРОМ

Протирая колеса забот,
Заржавевшие спицы,
Вдруг скривился задумчиво рот,
Вот бы мне два крыла,не таких как у птицы,
А крыла для вселенских свобод.

И тогда воспарив над собою,
Над привычным, над тленом дней,
Ускользну с рьяным ветра воем,
Прочь от трафаретных теней.

Воспарю над тяжелым морем,
Стылым морем из черных вод,
Что шипят и грохочут прибоем,
Тянут души в водоворот.

Эти гребни друг друга жутче,
Словно дьявол соткал сей шторм,
Что бы нас истерзать и мучить,
А в конце утопить словно сор.

Гребни боли минуя вижу,
Пену страха на их бурунах,
Пусть в дали но отчетлива слышу,
Шелест лжи и отчаянья соль и прах.

Улетая все дальше и дальше,
Не касаясь иных черных волн,
Без меня пусть гребут и тащат,
Всех цепей металлолом.

А я в даль улечу до штиля,
А за тем и на край земли,
Там есть остров из звездной пыли,
Там разбитых надежд корабли.

И на этом клочке спокойном,
Я останусь самим собою,
Только здесь я могу быть вольным,
Только здесь мне знаком покой.

Эх пора назад возвратиться,
Ведь мечтать невозможно вес день,
Может где то в мечтах я конечно и птица,
А на деле хомяк, что с опаской коситься не тень.
ХРОМ

Мечты по обыкновению
Имеют свойство сбываться,
Но на удивление,
Не не помогают нам улыбаться.

Время клониться лишь для пользы комедии,
А мы просто по обыкновению, спятили, сбрендили.
Мы-это я, и еще пол дюжины личностей,
Заколоченных накрепко досками нормальности, сука, обычности.

Остается вяло сидеть у костра из обломаных крыльев,
Искры коева вьются мечтательной пылью.
А в дали лишь закат душевного пыла,
Земля больше уже не плывет из под ног,
А с ногами крепко бетоном застыла.

Вот сидишь и лишь хрипло кричи,
Душам в след, что с поводками птичьеми,
Не возвращайтесь на землю любя практичные кирпичи,
И умоляю не становитесь обычными.

Мечты по обыкновению
Имеют свойство сбываться,
Но на удивление,
Не дарят повода улыбаться.
ХРОМ

Не скребут больше кошки,
На душе окутанной теплом.
Облетает по немножко,
Память, выцветший альбом.

В перекуре, мысли, мысли,
Через два часа рассвет,
Паутинки вниз повисли,
Оставляя мокрый след.

Словно нити светлой жизни,
Так прозрачны и легки.
Будто знают вехи истин,
Смысла судеб, пауки.

Пусть же ткут, эх озорные,
И моей судьбы узор.
Мысли как ткачи лихие,
Жизни даль как будто сор.
ХРОМ

Задумайтесь……..
На земле стало дюже прохладно,
Без людей благородно пылающих.
Одумайтесь……
Перестаньте блеять не складно,
Прикрываясь личинами вечно страдающих.
Мужайтесь…………..
И очистив от скверны помыслы,
Зардейте высшей целью.
Пробуждайтесь……….
И хватит, воняя тлеть до смолы,
Подобно моченой в болоте ели.
Решайтесь………
И выпрямитесь в полный рост,
Нарушая комфортное преклонение.
Спасайтесь………
Спасайте свой разум, детей и дом,
От тотального порабощенья.
Разгорайтесь……..
Тревожте свой ум и пыл,
Творите в огне дерзновения.
Взрывайтесь……….
Пока жар в душе не остыл,
И ваш свет не познал затмения.
Хром

Сырыми спичками эмоций и сомнений,
Увы, не просто сжечь ушедшего мосты,
А у надежд нет сил к сопротивлению,
Не удержать канатов скользкие хвосты.

И пропасть между «было» и «сейчас»,
Не то, что в строки, в память не вместима.
Остались только маяки знакомых глаз,
И словно некролог, пометка, дата, имя.

Пускай же безразличия ветра,
Наполнят паруса стремлений,
А то, что зазывает из вчера,
Звучит без всяких сожалений.
ХРОМ

Наберутся глаза, слово два океана,
Словно дымом побитые или пылью.
И от зрелища страшного хлынут сполна,
Наблюдая как птица ломает крылья.

От любви и желания быть,
С теми кто, жаль летать не умеет.
Кто желает ходить или плыть,
И кто крыльев ее не ценит.

Гордым клювом ломая крыла,
Она верит что станет ближе.
К тем к то сердцу подарит тепла,
Но увы оставался ниже.

Небо, небо. Широкий простор,
Воли, силы, бескрайних мечтаний.
Гладь ласкавшая пламенный взор,
И увы одиноких дорога скитаний.

Чтож прощай навсегда небо холст,
И с собой забери мои крылья.
Прокричал уж бескрылый коршун,
И с равнялся с земною пылью.
Хром

И так, знакомьтесь. Я и Х компания.
Они- шизофрении моей создания,
Бригада шахтеров для самокопания,
Союз палачей для истязания.

Представители всех темпераментов,
Обладатели разных параметров.
Инженеры предчувствий и вещих снов,
Заключенные в лабиринте мозгов.

Их правление, определенно не мной,
Лишь эмоций плеть делит их меж собой,
Организованный слаженный рой,
Патология работы над самим собой.

Будто каждая клетка сознания,
Обладает личным умом и желанием,
И побыв на арене действий,
Погружается в яму следствий.

И рождается новый герой компании,
Ну а я остаюсь собою в сознании.
И приветствую нового члена союза,
С осознанным опытным грузом.

Будем знакомы, с нами крайне не скучно,
И из тысячи зол, мы союз безусловно лучший.
Мы спасем, когда все полетит кувырком,
С уважением, из ума давно вышедший ХРОМ.
ХРОМ

Скучно жить без заморочек,
Заморочиться бы мне.
Только так, чтоб очень, очень,
Но без черных, злых проблем.

Обрести желанье, рвенье,
К хобби, черт его дери.
Только так, чтоб страсть, волнение,
Не из мыла пузыри.

Что бы ждать, хотеть, бояться
Резать ручкой календарь.
Среди ночи подрываться,
Так чтоб ничего не жаль.

Опостылело былое,
В чем когда то преуспел.
Стало будто неживое,
Страсти прах совсем истлел.

Эй вселенная! Как слышно?
Это я! Безумный ХРОМ!
Заморочь меня дружище,
Взгрей волнения кипятком.

Невинный взгляд, прикосновенье ,
Эндорфин,
Трель сердца, полнолуние зрачков,
Адреналин.
Желание, стенания,влюбленность,
Сплин.
Запить, забыться, водка, ром,
И джин.
Сон, нежность, ты и я,
В огне.
Страсть, ярость, яркость,
В мире простыней.
Страх, пробужденье, мат,
Опять о ней.
Бессонница, рой мыслей почемучек?
Свет огней.
Балкон, свет звезд, без перерыва
Дым.
Истерика в себе, на дне,
С собой самим.
Закрыть глоза, висок, курок,
Холодный ствол,
Будильник, сука, семь утра,
Умылся и пошел.

История уходит в глубь веков,
Она хранит следы огней далеких.
На кромке океана и земли,
России острова берут истоки.

Хранитель устья, дом народов древних,
Что склонами своими зазывал,
Великих казаков, героев редких,
Проливом путь им пред собою преграждал.

История росла, Империя крепчала,
Врезались в мир, пути торговых вен.
И наша карта, гордо заблистала,
Ландшафтом что составил Крузенштерн.

Труды его продолжил Невельской,
Пройдя по землям с экспедицией Амурской,
Весь остров обошел с Курильскою грядой,
В веках их озаряя славой русской.

Но райским садом Сахалин не стал,
И преклонившись, гнету царской воли.
Он принимал на свой причал,
Людей с судьбою горше соли.

О каторжанском Сахалине том,
Писал великий классик Чехов.
Здесь проработав невеликий срок,
Лишь «Остров Сахалин» он подарил уехав.

Затем война, воткнула в остров нож,
Оставив шрам на пятидесятой параллели,
Тогда еще с японцами враги,
Глаза в глаза мы с прищуром глядели.

Но вот в кровавом сорок пятом,
Кровь за свободу, и народную победу,
В боях жестоких возвращая острова.
Нещадно проливали наши деды.
Хром

Будь человеком, каждый день!
Минуту каждую и каждую неделю,
Ты просто человеком будь,
И пред тобой откроются все двери.

Будь честен, старших уважай,
Будь справедлив и милосерден,
И ты поймешь что на земле есть рай,
Где каждый в праведном усерден.

Будь смел как лев, и слабых защищай,
Жалей злодев из за малодушия,
И никогда улыбку не снимай,
Даже в момент сердечного удушья.

И мир храни вокруг себя,
Люби за каждую песчинку.
Душой богат не ты один!
Но даже жалкая травинка.

Будь человеком, каждый день!
Минуту каждую и каждую неделю!
Ты просто человеком будь,
Попробуй, и получиться, Я ВЕРЮ!
ХРОМ

Треугольник в круг влюбился,
Был к нему исполнен грез,
Теоремы пел и вился,
Не жалея слов и слез.

Он все пел:-"О совершенный!,
Будь со мною иль во мне,
Мы в двухмерном прояление,
Одинаковы вполне.

На мой взгляд мы две прямые,
Что способны на контакт,
Ты твердишь что мы чужие,
Неужели?Как же так."

Круг надменно и тщеславно,
Отвечал ему:-"Мой друг,
Вам под стать параллелограммы,
Кругу нужен только круг.

Вам во мне быть правда славно,
Гладь и бесконечность грани,
В полном, славном окружение,
Увлеченном только вами.

Мне же в вас комфорт не светит,
Все бы ладно но углы,
Взгляд парящий мой не стерпит.
Так что не судьба, увы!

Далеко для нас слияние,
И контакт наш мало сочен.
В вас мне легкое касание,
А во мне вам робость точек.

Не терзайтесь обождите,
Ваше счастье вас найдет,
Обогнет все грани нитью,
Во всех точках совпадет."

Круг хоть был и легкомыслен,
Но не круглый был дурак,
Понимал, в слияние есть смысл,
Хотя в целом был вахлак.

Треугольник, был романтик,
Слиться с кругом не мечтал,
Он считал что точек хватит,
Неидентичность идеал.

Вам судить, в чем соль и смысл,
Сколько весит слов мораль,
Мед фигурой быть в пространстве,
Ад когда ты в нем спираль.
ХРОМ

Напарник по блядству....
Это я сейчас не в всерьез,
Отзовусь нелестно и дурно,
Про любовь и напрасности слез,
Скомкав чувств ксерокопию в урну.

К черту эту любовь с её,
Переменами чувств и соплями,
Да прибудет пьянство и блуд ё-мое,
С крепким виски, травой и блядями.

К тебе в гости с засраным цветком,
И с ужасно развратным желанье,
А за тем на столе, на полу кувырком.
Мы сольемся с тобою телами.

Нежность петтинга, жар соития, страсть!
Крики, стоны, на зло соседям,
Рук горячих терзание страсть,
Мы как будто летаем и бредим.

А потом, сигарета, кофе,
Собирая белье по квартире,
Мы с тобою в разврате профи,
А потом тишина в эфире.

Глубоко вздохнешь у дверей,
Прикрываясь халатом стыдливо,
Ну а мой, стыд, и чувства к тебе,
Где то там, в смятом презервативе.

Не звони, я уж как ни будь сам,
Позвоню если будет не спаться,
И прошу без страданий и драм,
Ты всего лишь напарник по блядству.
ХРОМ
ps- без обид

Я хочу подарить тебе ЭТО,
Но не знаю оценишь ли ты,
ЭТО ведь не кольцо, не браслеты,
Не в шуршащей обертке цветы.

ЭТО как то совсем невесомо,
Да и ценно порой не для всех,
Но бывает прекрасней рассветов,
И чудеснее чем ангельский смех.

ЭТО нужно еще и увидеть,
Кто бездушен для ЭТОго слеп,
ЭТО даже способно обидеть,
Коль для ЭТОго повода нет.

Я однажды уже ошибался,
И дарил ЭТО просто, легко,
Но подарок ко мне возвращался,
Измененный как Рубикон.

И не то что я ЭТО жалею,
Но оно ведь все го лишь одно,
Я растил его и лелеял,
Украшал как Вангог полотно.

Знаешь ,в прочем, бери, будь что будет,
Не сгодиться, вернешь назад,
Лишь прошу ты не смейся над этим,
Ведь для ЭТОго это ад!
ХРОМ

Приходи ко мне во сне,
Сядь, прижмись, заварим чаю,
Из бесед о чувственной весне,
Или просто поскучаем.

Без конкретики, без слов,
Без иллюзий и мечтаний,
Лжи дурманящих цветов,
Без бездонных обещаний.

Взгляд утопим в небосвод,
Греть друг другу будем руки,
Пусть ни кто нас не поймет,
Пусть гуляю! Злые суки!

Между нами что то есть,
Что? Ни ты, ни я не знаем,
Просто друг у друга есть,
Мы о большем не мечтаем.

Сколько было злых костров,
Жаром сердце истерзали.
На краю людских миров,
Мы друг в друге остываем.

Без гнилых отрепий тайн.
Недосказанность не лож.
До озноба проболтаем,
И рассвета вспыхнет нож,

Горизонта пасть раскроет,
Зев свой в миллиард свечей,
А затем тебя прогонит,
Проч из сна, проч из гостей.

И потом, при встречи в жизни,
Лишь улыбку изогнув,
Предам тебе мед мыслей,
Что с тобою был уснув.
ХРОМ

Парк, осень, ночь, горящие рябины,
Их карнавалом правит листопад,
А на уме лишь твое имя,
Каре-зеленый нежный взгляд.

И суток не собрать, с момента встречи,
Но мил до ноты нежный ее смех,
На миг вдруг призадумавшись о вечном,
Эмоций ноты вскакивают вверх.

И там, на высоте разбитого стекла,
Так режут ум парализуя мысли,
Что позабыв значение тепла,
Я глубоко глотаю ветер чистый.

Но не в надежде отрезветь,
А веря в то что ветер пожелея,
Мня, вдруг, принесет хотя бы треть,
Духов что из волос твоих развеял.

Но не снесет бандит воздушный,
Развратом занятый свистун,
Он лишь доносит злой ненужный,
Звон напряженных меж столбами струн.

Я точно верю мы найдемся,
В неясном лабиринте дел,
Друг друга душами коснемся,
Заполним выросший пробел.

Шумят ревнивые рябины,
Швыряя свой в лицо наряд,
Я встречи жду с тобой Алина,
В осеннем парке, в листопад.
ХРОМ

3в1, загадка
Спасибо небу, за пробуждение,
Матушке за рождение,
Врагу за поражение,
Любимой за расставание.
Расстояние,
Все го лишь условность,
Тяжелее преодолеть обиду и гордость,
Лишь они формируют пропасть,
Коею лишь смелый преодолеет,
Не жалея,
Звездных амбиций, божественного либидо,
Вопреки преградам планиды,
Шаг на встречу не считая постыдным,
Воспарит до середины пропасти.
И ты прости.
Ты к нему лети,
Дабы не стоял за прощеньем на паперти.

По сути каждый писака или проповедник,
По миру разносит небылицы и бредни,
За ними нищие душою стоят в передней,
По сути, биомасса, ни что, отребье.

Суть множества святых историй,
Делать выводы на чужих ошибках, горе,
Разводя руками волны моря,
Своих внутренних глубин, по словам Мантесори.

И поняв лютого врага и простив,
Злу ветви обрываешь ты на пол пути,
Что бы не мечтал он вновь супротив,
В твою жизнь привнести горы пакости.

И посему ты побеждаешь дважды,
Если утираешь пораженного очи влажные.
Не упиваясь хладнокровною жаждой,
Будь милосерден а не слепо отважным.

И за все благодари мир сей,
Славь свою тропу из миллионов путей,
А мечту словно ребенка грей,
Сил для ее свершения не жалей!
ХРОМ

888
Мимо беленькой стены,
Кто то мимо проходил.
И случайно, невзначай,
Он кривую начертил.
Не со смыслом, просто сдуру,
Торопясь воткнув бычок,
Потушил спеша окурок,
И окурком этим, чёрк!
Прям у офисного центра,
Та белела в рост стена,
Возле урны для курения,
Не четыре, а одна.
Часом позже, возле урны,
Нервный менеджер курил,
Связок надрывая струны,
Ругань в телефон солил.
В ходе телефонной брани,
Он окурком как ножом,
Стенке пару ран добавил,
Прошлый подчеркнув ожег.
Следом спрятались за стенку,
Пара чудных секретарш,
Обсудив главбуха Генку,
Поправляли макияж.
И измазав перст в помаде,
Без салфетки и платка,
Палец вытерся о стенку,
Лак сколов от нотка.
Сочно в стену видно в гневе,
Впилась искорка дымясь,
Выдавив из фильтра нервно,
Никотиновую грязь.
В час обеденный ,охранник,
Совершая свой обход,
Обнаружил пятна дряни,
Искривив брезгливо рот.
Попытался мокрой тряпкой,
Уничтожить пятна грязи,
Но порыв был не успешен,
Удалось только размазать.
Дальше больше,в ходе дня,
Развивался вандализм,
И настенная возня,
Вызывала пессимизм.
Белоснежный холст стены,
Плотно за день был расписан,
Были все на нем видны,
Пятна, черточки и искры.
В час вечерней пересменки,
Дворнику был дан наказ,
Привести в порядок стенку,
Избавляя от проказ.
Дворник старенький художник,
Еле спину разгибал,
За аренду помещений,
Он дорожки подметал.
Там же жил, в подвале здания,
Зазывая в гости музу,
Жил в смиренном ожидание,
И с таланта тяжким грузом.
Получив приказ банальный,
Взяв привычный инструмент,
Привести в вид изначальный,
Собирался монумент.
Но направив очи в стену,
Разгибая позвоночник,
Ощутил волненье в венах,
Суть скользнула между строчек.
Перед ним, в закатном блеске,
Дерзко, подлинно восстал,
В бескультурных черных фресках,
Всех эмоций пьедестал.
И в плелось воображение,
В суть мазков, плевков и грязи,
Вызывая восхищение,
Источая свет в экстазе.
Он забыв про все на свете,
Взяв палитру кисть и тушь,
Воскресил таланта ветер,
Зазвенела лира душ.
Он подчеркивал ожоги,
Обводил мазки и пятна,
Вился в дьявольском восторге,
И в труде невероятном.
Он ломал о стену кисти,
Губки в клочья изорвал,
В ход шли губы и ладошки,
Весь подручный материал.
Как ведьмак во власти беса,
Брызгал, мазал, проливал,
Как безумец в пике стресса,
Полотно преображал.
Он блистал, блевал талантом,
Штормы красок возбуждал,
С доброй песней, гневным матом,
Он творил, дышал, ваял.
И когда рассвета струи,
Пролились на гладь стены,
Замер он, едва прищурясь,
Ощущая боль спины.
Час стоял в оцепененье,
И с улыбкою рыдал,
Возле чудного творения,
Дале просто ниц упал.
Это был его финальный,
В жизни творческий аккорд,
Холст что вызывал тотальный,
И неистовый восторг.
Время шло, все изменялось,
Вскоре офисы снесли,
А к стене той шедевральной,
Люди лишь цветы несли.
Каждый сей шедевр завидев,
На колени падал в шоке,
И рыдал с большой улыбкой,
И в неистовом восторге.
Красок буйство, крик контрастов,
Рвали двери душ с петель,
От познания пространства,
Выла зверем чувств метель.
Все там было как на блюдце,
Важность, смысл бытия,
Так доступно, как пять унций,
Нам индийского питья.
Все есть все, в самом себе,
Одновременно и вечно,
Все в верху на самом дне.
И конечно бесконечно.
Гениальное, банально,
Весь мир белая стена,
И нарочно аль случайно,
Разукрашена она.
Лишь творец и раб таланта,
Видит в крошечке весь мир,
Будьте-ж чуточку похожи,
Вы на жертв душевных лир.
Берегите тех кто может,
Грязь в искусство превратить,
Тех кто жизнь свою положит,
Чтоб вам смысл осветить.
ХРОМ